Друзья форума · Гостевая книга · Личные сообщения() · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Инструкции · Поиск · RSS

Страница 4 из 6 « 1 2 3 4 5 6 »

Форум » ПУБЛИЦИСТИКА, ПЕРИОДИКА » Публикации, статьи, биографии исполнителей » КОГДА С ТОБОЙ МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ?

КОГДА С ТОБОЙ МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ?

rubas63 Дата: Четверг, 29.01.2015, 16:59 | Сообщение # 46 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline

rubas63 Дата: Четверг, 29.01.2015, 17:00 | Сообщение # 47 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline

rubas63 Дата: Пятница, 30.01.2015, 08:29 | Сообщение # 48 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline ПРИМОРИЛИ,ГАДЫ,ПРИМОРИЛИ. Всю Сибирь прошёл в лаптях обутый, Слышал песни старых чабанов, В Африке подрался я с Мобутой, Звали меня Генка Иванов. Припев: Приморили гады, приморили, Загубили молодость мою. Золотые кудри поседели. Знать, у края пропасти стою. Я любил развратников и пьяниц За разгул душевного огня. Может быть, чахоточный румянец Перейдёт от них и на меня. Припев. Целину проехал на машине. Дал концертов полтораста штук. Невозможно описать в картине Прелести испытанных мной мук. Припев. Воевал в Воронеже с клопами, Ездил вместо завтрака в обком. На ночь укрывался я стогами - Согревал меня сухой закон. Припев. Любовался шахтами Кузбасса, Материл начальников на стройках. Голос мой из тенора стал басом - Слишком я ругался непристойно. Припев. Я прошёл весь Кольский полуостров, Там пришлось немало потрудиться, От меня остался б только остов, Если б не обеды на гробницах. Припев. Сколько бы ни ездил я в вагонах, Сколько бы ни видел разных судеб, Всё равно не стану я пижоном, Если я в агитбригаде буду. Припев. Автор песни - Геннадий Иванов, песня написана, по всей видимости, в середине 60-х гг. Геннадий Иванов (30 июля 1941 — 18 декабря 2000) родился и жил в Москве. Окончил физфак МГУ им. М.И.Ломоносова (1964), работал в HИИ материаловедения, кандидат физико-математических наук. Автор сценариев ежегодного физфаковского праздника, с 1963 до последнего времени был самым знаменитым из исполнителей роли Архимеда в одноименной физфаковской опере. Стихи писал с юности, но практически никогда не печатал, за исключением подборки в коллективной книжке поэтов физфака МГУ "Приходит время" (М.: "Витязь", 1994) и изданного друзьями небольшого сборника, презентация которого состоялась всего за несколько недель до его кончины. Две самые известные песни на его стихи: "Снежный вальс" (музыка С.Hикитина, 1968) и "Я смотрю на Москву через призму поэзии" (музыка Ю.Колесникова, 1965). Увековечен в частично отражающих реальные события строках студенческой народной песни "Приморили, гады, приморили": "Всю Сибирь прошел, в лаптях обутый, Слушал песни старых чабанов, В Африке подрался я с Мобутой, Звали меня Генка Иванов". Лауреат московского конкурса 1965 года. А такой вариант встречается в большинстве исполнений Всю Сибирь прошел в лаптях обутый, Слышал песни старых чабанов. Надвигались сумерки ночные, Ветер дул с каспийских берегов. Приморили, гады, приморили, Загубили молодость мою, Золотые кудри облысели, Знать, у края пропасти стою. Ты пришла, как фея в сказке старой И ушла, окутанная в дым, А я остался тосковать с гитарой, А потому что ты жила с другим. Приморили, гады, приморили, Загубили молодость мою, Золотые кудри облысели, Знать, у края пропасти стою. А я люблю развратников и пьяниц А за разбой душевного огня, А, может быть, чахоточный румянец А перейдет от них и на меня. Приморили, гады, приморили, Загубили молодость мою, Золотые кудри облысели, Знать, у края пропасти стою.

rubas63 Дата: Пятница, 13.02.2015, 16:50 | Сообщение # 49 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline МОСКВА ЗЛАТОГЛАВАЯ. «Москва златоглавая» — популярная современная песня на русском языке. Была создана в первой половине ХХ века. Долгое время официальная версия гласила, что авторы песни неизвестны. Однако это не совсем так. Во всяком случае автор музыки известен. Это американский композитор Шолом (Соломон) Секунда (1894—1974; Sholom Secunda). Американским этот композитор стал не сразу. Родившись в украинском городке Александрия в еврейской семье, в 1907 году 13-летним подростком он с родителями эмигрировал в Америку. Семья поселилась в бедном еврейском районе Нью-Йорка и продолжала жить в тех же еврейских традициях, как и на Украине. Еврейство в то время и в том месте было не просто такой национальностью среди множества других. Еврейство было образом жизни с сохранением многовековых традиций еврейских местечек. И дети впитывали эти традиции, поскольку ничего другого не видели, и многие из них так всю жизнь и несли в себе истоки еврейства, в которых родились, до конца жизни. Талантливый юноша стал брать уроки музыки, а потом окончил институт музыкального искусства. Шолом Секунда подрабатывал в массовке в еврейском театре, а после учебы стал там же официальным композитором и дирижером. Писал музыку к песням и театральным постановкам. К началу 30-х годов он был уже известным музыкантом: аранжировщиком, дирижёром и композитором. Правда, особо большого богатства эта работа не давала, но и к беднякам композитор себя уже не причислял и часто за свой счет сам издавал свои авторские музыкальные произведения. Среди его произведений — мировой шлягер «Бай мир бисту шейн», сочиненный им в 1832 году. Еще за десять лет до создания своего мирового шлягера Шолом Секунда стал автором музыки к ныне очень популярной русской песне «Москва златоглавая». Правда, он сочинял музыку не к этой песне. А к совсем другой — к еврейской песне «Моя еврейская девушка» («А идише мейделе» или «Майн идише мэйделе») на слова еврейского поэта Аншеля Схора. И просходило это в 1922 году. Песня «Моя еврейская девушка» стала со временем очень популярной, ее включали в свой репертуар многие певцы, а вскоре она перешагнула Америку и стала пользоваться не меньшей славой и в Европе. В это время Европу, да и Америку тоже, буквально наводнила русская эмиграция, бежавшая от революции из России. Русская культура заявила о себе уверенно. Создавался и песенный репертуар на русском языке. Кого привлекла мелодия песни «Моя еврейская девушка» для написания текста на русском языке, к сожалению, неизвестно. Этот неизвестный русский поэт не стал переводить известную в Америке песню, а написал свой текст к ней. Это были стихи о златоглавой Москве, стихи-воспоминания, стихи-боль об утраченной родине. Новая песня не имела никакого сюжета, она представляла собой набор текстовых зарисовок-картинок, стилизованных под московские сценки, какими они стали представляться издалека, из вынужденной эмиграции. Песня — уже в русском варианте — пользовалась успехом в русской эмиграции. Она входила в репертуар русского певца-эмигранта Алеши Дмитриевича (Алексей Иванович Димитриевич; 1913, Российская империя — 1986, Париж). Появилось несколько редакций песни в разных исполнениях. Как отнесся сам композитор к такому плагиату — неизвестно. Во всяком случае никаких юридических притязаний с его стороны не было. Он вообще относился очень спокойно к факту наживе на его произведениях. Скорее всего, он, мудрый человек, понимал, что война с «акулами бизнеса» будет стоить много сил, нервов и денег — лучше это время потратить на сочинение музыки, что он и делал. А уж с нищих русских эмигрантов, ограбленных на своей родине новым политическим режимом, и взять-то было нечего. По всей видимости, мудрый музыкант решил: пусть пользуются его талантом. В СССР песня стала широко известна в 1981 году, когда ее куплеты вошли в художественный приключенческий советско-польский фильм «Крах операции „Террор“» режиссера Анатолия Бобровского по сценарию Юлиана Семенова; для фильма песню исполнила Елена Камбурова. С тех пор песня о Москве златоглавой приобрела огромную популярность и в самой Москве. Ее включили в свой репертуар многие российские певцы.

rubas63 Дата: Пятница, 13.02.2015, 20:58 | Сообщение # 50 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline «КОРЕШОК МОЙ СЕНЕЧКА И Я... В 1972 году на экраны страны вышел фильм режиссера Владимира Басова «Возвращение к жизни», поставленный по повести эстонского писателя Ахто Леви «Записки Серого Волка». Это было очередное кинопроизведение, посвященное модной тогда теме «перековки» уголовников, их нелегком возвращении к нормальной жизни. Лирическая песня из этого кинофильма «Корешок мой Сенечка...» сразу же приобрела огромную популярность в криминальном мире. И тому были определенные причины. ИЗ ГИТЛЕРЮГЕНДА - В УГОЛОВНИКИ В первую очередь стоит подчеркнуть, что свою повесть и киносценарий Ахто Леви написал на сугубо автобиографическом материале. И рассказать ему было о чем. Во время Второй мировой войны, будучи 15-летним школьником, Ахто Леви направился из родной Эстонии путешествовать по Европе. На поезде доехал до Германии. Там он планировал пробраться на океанский лайнер и доплыть до Южной Америки. Но реальная жизнь оказалась несколько прозаичнее. Паренька арестовала немецкая полиция и отправила на принудительные работы. Не желая работать на полях и ферме, Ахто как представитель близкой к немцам арийской нации вступил в молодежную нацистскую организацию гитлерюгенд, а затем добровольно влился в ряды вермахта. Находясь в немецкой армии, Ахто Леви сражался с американцами на Западном фронте, а после войны оказался в западной зоне оккупации. Не имея постоянной работы, жилья, юноша сошелся с подозрительной компанией и стал профессиональным вором. Один знакомый посоветовал Ахто Леви обратиться в советское консульство и возвратиться в Советский Союз. План удался, и юноша вернулся в Эстонию. Однако стать добропорядочным гражданином парню не удалось. Под влиянием родственников он ушел к «лесным братьям», но через некоторое время бежал из банды националистов. В Таллине Ахто встретил уголовников и, имея определенный криминальный опыт, довольно быстро пристрастился к воровской жизни, получив кличку Серый Волк. Однажды на улице он столкнулся с молодой девушкой, знакомой ему еще по германскому пересыльному лагерю. Серый Волк проследил за ней, узнал ее имя и адрес. Бросив преступную компанию, юноша стал жить со своей возлюбленной. Но не так просто оказалось выбраться из порочного круга. Вскоре Серого Волка арестовали за совершенные ранее уголовные преступления. После суда он угодил в сибирскую исправительно-трудовую колонию, затем побег и новый срок. Еще один побег, и бывший вор от безысходности снова уходит к «лесным братьям». Новобранцу дают задание убить учительницу на одном из хуторов. Однако главный герой, застрелив националистов, сдается властям. «СУКИ», «ВОРЫ» И «БЕСПРЕДЕЛЬЩИКИ» Лихо закрученный сюжет фильма, построенный на реальных событиях, требовал определенной мелодраматической подкладки. В этом качестве и использовалась старая блатная песня «Корешок мой Сенечка...», значительно измененная композитором Вениамином Баснером и автором стихотворного текста Михаилом Мату-совским. Правда, авторы песни немного лажанулись уже в первом куплете. Ведь там пелось следующее: Снова все законщики, снова зек в вагончике. На этапе встретились друзья. Кинулись в объятья, как родные братья, Корешок мой Сенечка и я... Однако считать «законщиком», то есть вором в законе, молодого эстонского уголовника было бы большой натяжкой. В 40-е годы понятия в местах лишения свободы соблюдались строго. И герой кинофильма скорее относился к категории «польских воров» - выходцев с тех территорий Западной Украины, Белоруссии и Прибалтики, которые недавно были присоединены к СССР. От «идейных» российских воров они отличались тем, что соглашались работать в колонии на всех работах и на любых должностях, в том числе и в активе ИТЛ. Соответственно, авторитетом среди зеков они не пользовались. «Польский закон» во многом соблюдали и «суки». То есть те российские уголовники, которые во время Великой Отечественной войны согласились служить в штрафных ротах и взяли оружие из рук власти. В результате после окончания Великой Отечественной войны в советских лагерях вспыхнула настоящая война между «идейными ворами» и «ссученными». К последним примкнули «польские воры» и «бес-предельщики», которые вообще не соблюдали никаких законов. К тому же, если бы выяснилось, что во время Великой Отечественной войны Серый Волк служил в вермахте или находился в рядах «лесных братьев», он автоматически исключался из числа блатных и переходил в разряд «полицаев», к которым с презрением относились все заключенные. И, соответственно, мог рассчитывать только на койко-место возле параши. УГОЛОВНЫЙ ВАЛЬС Но это, пожалуй, единственный серьезный ляп, допущенный авторами песни. В остальном же она выполнена безупречно. Прекрасная вальсовая мелодия хорошо легла на стихотворный текст, который довольно реалистично описывал обстановку 40-х годов. Например, тот факт, что к уголовникам в те времена правоохранительные органы относились с известным уважением. Знала вся милиция, обходилась вежливо, Прокуроры знали нас, друзья. Были мы - товарищи, а теперь - подельники, Корешок мой Сенечка и я... Правда, ситуация менялась, когда осужденные преступники попадали в исправительно-трудовые лагеря. Еще в 30-е годы администрация мест лишения свободы довольно либерально относилась к уголовникам, считая их «социально близкими рабочему классу и крестьянам». Однако после Великой Отечественной войны политическая линия переменилась, и блатных в лагерях принялись прессовать по полной программе. Да и сроки за уголовные преступления стали давать немалые - до 25 лет лишения свободы. Положение усугублялось внутренними раздорами в самой уголовной среде, где шла ожесточенная борьба между различными воровскими группировками. В этот период резко возросло и количество побегов, о чем также упоминается в песне. Но в отличие от 30-х годов воры часто совершали «рывок» не из-за фатальной любви к свободе, а из соображений банальной безопасности. Например, если им угрожали расправой «суки» и « беспредельщики». По этим причинам в 40-х годах резко изменилась и общая тональность блатных песен. Они стали более минорными, в них появилась тоска и чувство глубокой безысходности. Чего практически невозможно обнаружить в бесшабашном «блатняке» 20-30-х годов, когда ворам за решеткой жилось «кучеряво и пушисто». Песня «Корешок мой Сенечка...» зафиксировала этот факт с документальной точностью. «Корешок мой Сенечка…» (Песня из кинофильма) Композитор: Вениамин Баснер Текст: Михаил Матусовский Снова все законщики, снова зек в вагончике. На этапе встретились друзья. Кинулись в объятья, как родные братья, Корешок мой Сенечка и я. В очередь носили мы брюки и подштанники. Все на свете семечки, друзья. В дом любой входили мы только через форточку, Корешок мой Сенечка и я. Сколько не доели мы, сколько не допили мы, Все на свете семечки, друзья. В уголовном кодексе все статьи узнали мы, Корешок мой Сенечка и я. В МУРе был начальничек, знал он всех законников, Он дела завел на нас, друзья. Знал, что мы домушники, знал, что мы карманники, Корешок мой Сенечка и я. Знала вся милиция, обходилась вежливо, Прокуроры знали нас, друзья. Были мы - товарищи, а теперь - подельники, Корешок мой Сенечка и я. Потянулись в лагере годы заключения, Ох, и жизнь досталась нам, друзья. Тосковали долго мы по свободе-матушке, Корешок мой Сенечка и я. И на дальнем Севере мы побег готовили, Все на свете Сенечке друзья. Темной, темной ноченькой мы ушли из лагеря, Корешок мой Сенечка и я. Темной-темной ноченькой мы ушли из лагеря, Но конвой заметил нас, друзья. Подстрелили кореша, застрелили Сенечку. Сиротой остался один я. Блатной вариант (Автор неизвестен) Что нам эти грязные Рожи эти разные И на четверых один бычок? Архипожелания, Словно в ожидании: Ну когда же кончится наш срок? Были мы романтики, Были мы влюбленные. Разные истории у нас. Брали впёрегоночки, Прямо через форточки, На кровать ложились только в час. А теперь с приятелем Мы в преклонном возрасте. А все это Сенькины друзья! Если б не узнали мы В уголовном кодексе Корешок мой Сенечка и я. Снова в эшелоне, снова в спецвагоне. На этапе встретились друзья. Встретились, как братья, Кинулись в объятья, Корешок мой Сенечка и я. Ничего здесь хитрого, Ничего здесь странного, На бану сгорели и - шабаш. Фраер громко лается, За карман хватается; Сеня, кошелек теперь у нас! Были мы домушники, Были мы карманники, А теперь все это позади. На руках наручники, По бокам охранники, А еще похлеще впереди. Пускай тревогу бьют, а мы на воле. Пускай во сне начнут стрелять. Эгей, ищите ветра в поле! А нам, дай боже, погулять.

rubas63 Дата: Пятница, 13.02.2015, 21:02 | Сообщение # 51 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline ПО ПРИЮТАМ Я С ДЕТСТВА СКИТАЛСЯ. Ах, зачем меня мать родила (По приютам я с детства скитался) Мы продолжаем знакомить читателей с историей самых интересных блатных песен. На этот раз представляем песню малолетних беспризорников времен Гражданской войны и НЭПа - «По приютам я с детства скитался». В те времена юных бродяг было видимо-невидимо (правда, все равно меньше, чем сейчас). И те из них, кто не попал в лагеря педагога Макаренко, пополнили ряды советской преступности. БЕСПРИЗОРНЫЕ ГЕНИИ ПЕРА На самом деле песня эта появилась еще в царской России (тому есть неопровержимые доказательства, о чем ниже), ведь беспризорники были и тогда. Однако от первоначального текста песни мало что сохранилось. Зато мотив остался, это да. А так, именно смутные годы перемен дали новую жизнь песне «По приютам», вдохнули в нее остросоциальные моменты. Революция, Гражданская война, невиданный голод - все это способствовало тому, что в Советской России возникла большая (около полутора миллионов) социальная масса - сироты, причем, бездомные. Пожалуй, вся страна узнала эту легендарную песню после выхода в свет книги Григория Белых (впоследствии он был репрессирован как «враг народа») и Алексея Пантелеева «Республика ШКИД». В ней была показана жизнь спецшколы для малолетних беспризорников имени Достоевского. Бездомные ребятишки исполняли в ней эту песню (позднее они это сделали и в одноименном фильме). Книга была напечатана в 1927 году. В какой-то мере этот год можно считать дебютным для песни. Дебютным в роли всенародного шлягера. Вот еще что любопытно. Белых и Пантелееву на двоих было всего-то 38 лет, когда они написали эту книгу! Так что о малолетних беспризорниках они писали со знанием дела, поскольку сами были в прошлом такими же как они, бездомными бродягами. Им ли было не знать легендарную песню! СТАРОЕ И НОВОЕ Теперь о том, почему исследователи блатного фольклора уверены, что песня появилась еще при царе-батюшке. Есть в ней четверостишие: Но попался мне барин суровый, Меня за руку крепко поймал, А судья разбирался недолго – И в Литовский меня закатал. Здесь имеется в виду Литовский замок. Была такая тюрьма в Санкт-Петербурге. Выглядевшая крайне мрачно. Пятиугольное серое здание. Названо так, потому что одно время в замке квартировался Литовский мушкетерский полк. Еще замок называли Семибашенным, поскольку его украшали семь башен. Следственной тюрьмой замок стал в 1823 году, содержались в ней и уголовные, и политические преступники. Один из таких, знаменитый писатель Короленко, описывал быт той тюрьмы в «Истории моего современника». В марте 1917 года замок-тюрьма был разрушен и сожжен. Таким образом, этот куплет мог родиться только до революции. Можно некоторые строчки песни привязать и к другим историческим событиям, а также к конкретным годам. К примеру, куплет: Просидел я на нарах немало И закон воровской изучил; За решеткою солнце сияло, А хозяин по морде мне бил. А этот куплет появился явно не раньше начала 30-х годов прошлого века. Вот почему: до этого времени таких понятий как «воровской закон», «вор в законе» попросту не существовало. Еще пример такого рода: Мне не страшен мороз Магадана, Не страшны лагеря Воркуты: Стал заправским теперь уркаганом, Сохранив о свободе мечты. Данный куплет совершенно точно появился не ранее 1933 года, поскольку строительство самого Магадана началось именно в этом году в устье одноименного ручья. Что касается Воркуты. Лагеря в бассейне реки Воркуты (это Заполярье, правый приток Усы) появились в 1932 году, когда Ухтпечлагом здесь стали разрабатываться угольные копи. «Не страшны лагеря Воркуты» - это явная бравада подростков. Еще как страшны! Многие и многие зеки сложили головы в этом регионе, не выдержав сурового климата и адской работы. Таким вот причудливым образом сочетаются в песне некоторые еще царских времен выражения («по глубоким, по барским карманам») с реалиями уже советского уголовного быта. Это, впрочем, вполне типично для блатных песен, когда в них появляются с годами все новые и новые куплеты, которые не дают песне стать анахронизмом. «МОЕЙ МЕЧТОЙ БЫЛО СДЕЛАТЬСЯ ХОРОШИМ ВОРОМ...» По приютам я с детства скитался, Не имея родного угла. Ах, зачем я на свет появился, Ах, зачем меня мать родила?! Естественно, как же было обойтись в песне беспризорников без темы матери? Это есть лирическая основа произведения. Его душещипательная составляющая, которая так часто присутствует в блатных песнях. Ну а тут и сам Бог велел - это ж песня круглого сироты. Что и принесло ей популярность всенародную. Не зря позже таким успехом в Советском Союзе пользовалась похожая переводная «сиротская» песня из телефильма «Генералы песчаных карьеров» - «Я начал жизнь в трущобах городских». Вот хрестоматийная для произведений «беспризорного» жанра строчка из нее: «Ах, мама, если бы найти тебя, была б не так горька моя судьба». Но это мы уже жалели зарубежных бездомных ребят, поскольку в СССР таковых практически не осталось. И это было похоже на чудо. Уж очень много, как уже сказано, было беспризорников после Гражданской войны. Но (не в пример теперешним властям) тогдашние руководители Советской России проблемой стали заниматься, засучив рукава. На ее решение был брошен сам «железный» Феликс Дзержинский. Была создана целая сеть школ социально-индивидуального воспитания, как они назывались. Надо сказать, что бывалые, прожженные, битые и наученные жизнью беспризорники отнюдь не сразу приспосабливались к подобным школам и трудовым колониям. Многие убегали, не подчинялись педагогам. И впоследствии все равно влились в уголовный мир. Таких ребят было не так уж и мало. Однако большинство подростков удалось-таки вытянуть из криминальной трясины. Чем хороша книга «Республика ШКИД», так это как раз тем, что юные ее авторы в ней не скрывали, насколько тяжело шел тогда процесс перевоспитания. Тяжелее всего было победить воровскую романтику, которая так легко входит в души молодых. Директор школы Викниксор, описанный Белых и Пантелеевым, решил вышибать воровские понятия трудом. И определил четырех самых злостных своих воспитанников в Сельскохозяйственный техникум. Поначалу юные воришки хотели оттуда бежать, но несколько позднее один из них прислал в свою родную школу письмо, в котором написал следующее: «...Викниксор хорошо сделал, что определил меня сюда. Передайте ему привет и мое восхищение перед его талантом предугадывать жизнь, находить пути для нас. Влюблен в сеялки, молотилки, в племенных коров, в нашу маленькую метеорологическую станцию... Я оглядываюсь назад. Четыре года тому назад я гопничал в Вяземской лавре, был стремщиком у хазушников. Тогда моей мечтой было сделаться хорошим вором... Я не думал тогда, что идеал мой может измениться. А сейчас я не верю своему прошлому, не верю, что когда-то я попал по подозрению в мокром деле в лавру, а потом и в Шкиду. Ей, Шкиде, я обязан своим настоящим и будущим...». «По приютам я с детства скитался,» По приютам я с детства скитался, Не имея родного угла. Ах, зачем я на свет появился, Ах, зачем меня мать родила?! А когда из приюта я вышел И пошёл наниматься в завод, Меня мастер в конторе не принял: Говорит, что не вышел мой год. И пошёл я, мальчонка, скитаться, По карманам я начал шмонать: По глубоким, по барским карманам Стал рубли и копейки сшибать. Но попался мне барин суровый, Меня за руку крепко поймал, А судья разбирался недолго – И в Литовский меня закатал. Просидел я на нарах немало И закон воровской изучил; За решёткою солнце сияло, А хозяин по морде мне бил. Мне не страшен мороз Магадана, Не страшны лагеря Воркуты: Стал заправским теперь уркаганом, Сохранив о свободе мечты. Детдома я не раз вспоминаю, Я б хотел повидать свою мать... Ах, зачем я на свет появился?! - Повторяю опять и опять. Из тюрьмы я, мальчонка, сорвался, И опять не имею угла... Ах, зачем я на свет появился, Ах, зачем меня матъ родила?! Евгений Зимородок ЗА решеткой, № 7 июль 2007

rubas63 Дата: Пятница, 13.02.2015, 21:06 | Сообщение # 52 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline ТЫ ПРОСТИТУТКОЮ БЫЛА. Ты подошла ко мне танцующей походкой...» В этот раз в нашей постоянной рубрике мы расскажем о легендарной блатной песне — «Ты проституткою была». Песня известна во множестве вариантов(один из них мы и приводим, помимо более или менее канонического) и считалась долгое время произведением блатного фольклора. То бишь, была как бы «народной». Но позже исследователи жанра обнаружили ее автора. Это — Михаил Демин, писатель, бывший вор в законе (оказывается, воры бывают бывшими!), многие годы проведший в сталинских лагерях, о чем он позже, во французской эмиграции, написал автобиографический роман «Блатной». Там же он приводит часть канонического текста песни. Однако, к сожалению, полный текст Демина восстановить не удалось. Поэтому ее все же можно считать полудеминской, полународной. «СУДЬБА ВО ВСЕМ БОЛЬШУЮ РОЛЬ ИГРАЕТ» Как уже было сказано, часть песни вышла в романе «Блатной». Роман любопытный. Понравилась фраза оттуда: «Во всех учебниках по истории партии, например, поминается ленинская «чернильница», сделанная из хлеба и наполненная молоком. Теперь молока в российских тюрьмах уже не встретишь — не те времена! — но сами тюрьмы стоят нерушимо, они будут вечно существовать, а значит, и этот секрет не угаснет, дойдет до отдаленных потомков и пригодится многим». На самом деле теперь молоко в тюрьмах как раз есть. Но то, что они по-прежнему стоят нерушимо — нет вопросов. На самом деле песня приведена в книге почти полностью, только без двух последних абзацев. Так что все же авторство Демина можно считать несомненным. Впрочем, бывшим законником песня придумана, так сказать, не с нуля. Она сложена на мотив более ранней блатной песни «Судьба» («Судьба во всем большую роль играет...»). НАПОИЛА, ПОДОГРЕЛА... Сюжет песни не сложен. Парень встретил проститутку, в глазах которой «метался пьяный ветер». Она его споила водочкой, развела на чувства и на деньги. Новая знакомая направила «огольца» на криминальную стезю. Как говорится, «пошел по воровской». В итоге паренька повязали и он попал «на кичу» на долгие годы. Как водится, он жаждал новой встречи и мщения. Мечты сбываются. Вот, в принципе, и все. Надо отметить, что тема «во всем виновата баба» встречается во многих классических блатных песнях. Одна «Мурка» чего стоит. Есть тут что-то от библейских мотивов. Если бы не любопытная Ева, люди бы до сих пор жили в раю. Такая мораль. НЕМНОГО О ДЕМИНЕ Стоит сказать несколько слов о Михаиле Демине. Его настоящее имя — Георгий Евгеньевич Трифонов (годы жизни — 1926-1984). Неоднократно приговаривался к заключению в лагерях. С 1968 года жил в эмиграции. Начал как поэт. В автобиографической трилогии «Блатной» (1978), «Таежный бродяга» (1978), «Рыжий дьявол» (1987) рассказывает о пребывании в лагерях и ссылке с точки зрения уголовника. Профессиональный уголовник, вор, убийца и блатной по кличке Чума, он отмотал пару-тройку сроков, выпустил несколько поэтических книг, а потом, выехав к родственникам в Париж, стал невозвращенцем. О дружбе с ним пишет Станислав Куняев в первой части своей книги «Поэзия. Судьба. Россия»: «Я вернулся в Москву из Тайшета в 1960 году и начал работать в журнале „Смена". Там и познакомился с Мишей Деминым, Мишаней -сутуловатым, рано полысевшим человеком с замашками профессионального блатного, у которого за пазухой был целый ворох смешных, скабрезных и печальных историй, связанных с воровской жизнью, с пересыльными пунктами Сибири и Востока, с Норильском и Тайшетлагом. Еще работая в Тайшете, я знал, что где-то в Абакане, на другом конце строящейся магистрали Тайшет — Абакан, живет поэт с загадочной и романтической судьбой: мы тогда уже начинали печататься в сибирской прессе, слыхали друг о друге еще до встречи в Москве и встретились как старые знакомые в коридорах столичного журнала, куда устроился работать и Мишаня... Был он человеком открытым, контактным и бесцеремонным. — Старичок, привет! Слыхал я о тебе в Абакане, ну, пошли куда-нибудь, за родную Сибирь-матушку примем по сто пятьдесят! Мишаня приходился двоюродным братом известному писателю Юрию Трифонову — отцы их, донские казаки, были родными братьями и оба как весьма заметные военачальники времен Гражданской войны занимали высокие посты в сталинское время, оба женились на еврейках... В 1937 году одного расстреляли, другой умер от инфаркта. Целеустремленный Юрий Трифонов в послевоенное время выбился в писатели, стал одним из самых молодых лауреатов Сталинской премии за роман „Студенты" — сын „врага народа"! — а бродяга и авантюрист Мишаня пошел по „блатной линии", но пристрастился в лагерях к стихотворчеству, и потому мы встретились в „Смене". Несколько лет подряд мы жили обычной жизнью провинциальных поэтов в Москве, самоутверждались, бражничали, дружили, словом, жили как люди... Но вдруг обнаружилось, что у Мишани то ли по казачьей, то ли по материнской линии кузина в Париже». Демин по факту вскоре сбежал в Париж, который ему очень понравился. Интересная судьба у человека, ничего не скажешь. «ТЫ ПРОСТИТУТКОЮ БЫЛА» (Авторство предположительно Михаила Демина) Ты проституткою была, тебя я встретил. Сидела ты под вербой на скверу. В твоих глазах метался пьяный ветер, И папиросочка дымилась на ветру. Ты подошла ко мне танцующей походкой И по-блатному бросила: «Пойдем!» А через час споила меня водкой И завладела моим сердцем, как рублем. Ведь до тебя еще я не был уркаганом, Ты в уркагана превратила паренька. Ты познакомила с приправой" и наганом, Идти на «мокрое» не дрогнула рука. Но вот однажды всех нас повязали – Нас было пятеро фартовых огольцов'". Мы крепко спали и ничего не знали. Когда волыны нам уставились в лицо. Костюмчик серенький, колесики"" со скрипом Я на тюремный на бушлатик променял. За эти восемь лет немало горя мыкал, И не один на мне волосик полинял. И вот опять, опять мы встретились с тобою. Ты все такая же, как восемь лет назад, С такими жгучими и бл.. .ми глазами, Опять к себе мой привлекаешь взгляд. * Приправа — нож. ** Оголец — в военные и в первые послевоенные годы так называли молодых уголовников; позже так стали звать отчаянных малолеток. *** Колеса — туфли, обувь. «ТЫ БЫЛА БИКСОЮ. КОГДА ТЕБЯ Я ВСТРЕТИЛ...» (Одна из версий) Ты была биксою, когда тебя я встретил, Тебя таскали моряки в своем порту. В твоих глазах метался пьяный ветер, И папиросочка дымилася во рту. Ты подошла ко мне танцующей походкой И по-блатному мне сказала: «Ну, пойдем!» А поздно вечером споила меня водкой И завладела моим сердцем, как рублем. Пойми меня, я не был уркаганом – Ты уркаганом сделала меня. Ты познакомила с тюрьмою и наганом,-. Рука не дрогнула на «мокрые» дела. Однажды мы шмоналися по городу, А ты на след лягавых навела. Моих друзей пришили к стенке пулями, А я в кичман попал на долгие года! Евгений Зимородок ЗА решеткой, №7 2012

rubas63 Дата: Суббота, 14.02.2015, 14:02 | Сообщение # 53 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline МЫ РЕБЯТА-ЁЖИКИ. Среди доброго десятка уголовных мастей российские хулиганы всегда стояли особняком. И хотя хулиган - личность шумная, он мало уважа­ем у блатарей. Для них даже приду­мали специальное погоняло - «ба­клан». С другой стороны, именно хулиганы создали богатую музыкаль­ную контркультуру, настоящий приблатненный фольклор, в котором часто встречались подлинные ше­девры. Один из них - песня "Мы ребята-ежики...», написанная в да­лекие 20-е годы. Матросы «бульварного плаванья» Пик хулиганства в России приходится на время НЭПа. Произошло это по одной причине - революция разнуздала многие дикие ин­стинкты толпы, бывшие до этого под контро­лем. Наружу выплеснулись копившиеся деся­тилетиями старые обиды и низменные чело­веческие чувства. Особенно вольготно чув­ствовали себя хулиганы в больших городах. Неофициально большевики поддержива­ли хулиганские выступления масс, направленные против представителей прежних при­вилегированных сословий. Впрочем, скоро, войдя во вкус, хулиганы стали третировать и пролетариев. После окончания Гражданской войны в Петрограде, Москве, Одессе, Киеве, Казани, Екатеринбурге, Перми и прочих городах по­явились сотни грязных оборванцев, которые шокировали обывателя одним своим внеш­ним видом. Они нигде не работали, жили в трущобах и подвалах. Днем гопники выходи­ли на улицу, пили спирт или самогон, танцевали чечетку и «яблочко» под гармошку, пе­ли похабные частушки, а между делом гра­били прилично одетых прохожих. Революционная романтика отразилась на российской хулиганке. После октября 1917 года наряд городской шпаны явно стал подражанием матросской формы. А ведь именно балтийские матросы были «красой и гордостью русской революции». Вот и у хулиганов появились широкие брюки-клеш, полосатые тельники, куртки, похо­жие на матросские бушлаты. Зимой шпана но­сила круглые шапки-финки, сшитые из плотно­го черного сукна, завязанные тесемками, сви­савшими как ленточки бескозырки. «Шапка-финка надвинута до бровей, откры­тая волосатая грудь, как пудрой, присыпана снегом, в углу мокрых распущенных губ при­липла папироса», - так описывала одна советская газета вид питерского хулигана. Допол­няли этот наряд обязательный нож-финка ли­бо тяжелая гирька на цепочке, подвешенная вместо часов. Во время НЭПа в ряды «бакланов» стали активно вливаться молодые рабочие, привлеченные туда блатной романтикой. На заводах они занимались тяжелым и неквалифицированным физическим трудом, имели непрестиж­ные профессии - водопроводчик, токарь, сле­сарь, кочегар. А тусовка в хулиганской компа­нии наполняла их жизнь смыслом, некими по­ложительными эмоциями. Реальный беспредел В 1923 году петроградская «Красная газета» сообщала, что «...на набережной Невы, против фабрики «Торнтон», местные хулиганы устро­или грандиозное побоище. Участвовали в нем около двухсот человек». Чуть позже, на Обвод­ном канале произошла массовая драка меж­ду двумя шайками хулиганов - «тамбовской» и «воронежской». Названия группировки полу­чили по месту жительства своих членов - Там­бовской и Воронежской улиц. Дрались около трех сотен человек. В ход были пущены кам­ни, палки, арматурные пруты, ножи, раздава­лись выстрелы из револьверов. Впрочем, хулиганы редко устраивали раз­борки между собой. В основном они куражились над беззащитными обывателями. Причем делали это почти безнаказанно. Даже при нанесении своим жертвам тяжких телесных повреждений они отделывались незначительным тюремным заключением - не бо­лее одного года. И вновь выходили на свобо­ду. Понятно, что горожане боялись обращать­ся в милицию с жалобами на шпану. Причем под нож беспредельщиков могли попасть даже высокопоставленные персоны. Так, «бакланы» «пописали финкой» предсе­дателя Петроградского областного суда, ког­да он культурно отдыхал с семьей в Тавриче­ском саду. Однако кульминацией питерской, да и всей российской хулиганки стало групповое изнасилование, совершенное в Чубаровом пере­улке. Вечером 22 августа 1926 года 20-летняя работница Любовь Белякова возвращалась в фабричное общежитие, расположенное на Лиговском проспекте. В Чубаровом переул­ке ее остановила толпа хулиганов и, «...за­вязав глаза грязной тряпкой, под свист, кри­ки и улюлюканье потащила ее на Предтеченскую улицу». Там девушку повалили на землю и изнасиловали по очереди более двад­цати человек. Среди насильников оказались несколько комсомольцев, демобилизованный матрос и секретарь комсомольской ячейки завода «Кооператор» Константин Кочергин. Суд над «чубаровцами », состоявшийся в де­кабре 1926 года, превратился в показательный процесс. Перед судьями предстали двадцать семь обвиняемых, все молодые люди в возрас­те от 17 до 25 лет. Семеро из них были приго­ворены к расстрелу, остальные - к различным срокам заключения. После этого чрезвычайно­го происшествия шпану стали судить строже. Возник даже проект ссылки всех советских хулиганов на необитаемые острова Кильдин, Канд и Мег-остров, расположенные в Белом море. Но он остался нереализованным. Окон­чательно решил этот вопрос товарищ Сталин, который в 30-х годах изменил УК, и по не­му стали давать за хулиганку солидные сро­ки, отправив в лагеря ГУЛАГа десятки тысяч «бакланов». «Хулиганить буду я – пока не расстреляете…» Потому-то НЭП и вспоминался хулигана­ми как золотые годы, когда они могли творить практически все, что хотели. Специфика того времени очень ярко отразилась в песне «Мы ребята-ежики...», имевшей большую популяр­ность в 20-е годы. В ее основу была положена старинная русская частушка «Мы ребята-ежики, в голенищах ножики!», известная еще до революции. Исполнялась она под гармонь, с перебором, и имела явно деревенское про­исхождение. В частности, в одном из вариан­тов частушки имелись такие слова: Я отчаянный родился, вся деревня за меня, вся деревня Бога молит, чтоб повесили меня... Тятька помер, мамка вдовка. Сын - отчаянна головка. Сын - отчаянна башка. Не хожу без камешка. Однако постепенно в частушке стали пре­обладать городские мотивы, так как основные кадры хулиганов перемещались из деревни в большие города, где начинали жить совсем другой жизнью. Бывшие деревенские парни устраивались работать на заводы и фабри­ки, вкушая все прелести городской цивили­зации. Они посещали кинотеатры, танцпло­щадки, парки культуры и отдыха. А вместо кирпича за пазухой продвинутые представи­тели шпаны носили уже финку, а порой и на­ган. Кстати, в 20-е годы приобрести оружие было довольно просто. На любой толкучке из-под полы за пару червонцев можно было купить приличный ствол и десяток патронов к нему. Правда, огнестрельное оружие при­обретали только самые отчаянные хулиганы, так как за хранение и ношение оружия пола­гался четырехлетний срок. Но таким ухарям море было по колено, и они не боялись воз­можных репрессий со стороны правосудия. О чем прямо заявляли в песне: Из нагана вылетала Черная смородина. У меня у хулигана За решеткой Родина. Арестованы вагоны, Тихо подаваете. Хулиганить буду я - Пока не расстреляете. Как говорится, общественная и социаль­ная позиция заявлены прямо. Но столь топорные тексты, а также ужасные рифмы и примитивные аккорды явно резали ухо музыкальным эстетам. Поэтому грубоватые ча­стушки стали причесывать, а музыку подвер­гать аранжировке. За дело взялись настоящие профес­сионалы-куплетисты, которые собирались ис­полнять песню с эстрады. Они стали услож­нять и гармонизировать простонародную ме­лодию. Музыкальность повышалась с помо­щью введения мажорных аккордов, допол­нительных гамм. Усиливалось и музыкаль­ное сопровождение. В частности, «Ребят-ежиков» стали испол­нять в сложном инструментальном составе. Например, в сопровождении баяна, балалай­ки, скрипки, контрабаса и тромбона. В таком исполнении мелодия звучала солидно. В тек­сте также появились легкость, шарм и некоторая ирония. Постепенно песня «Мы ребята-ежики...» стала исполняться не только в прокуренных пивных, но и во вполне солидных рестора­нах, где собиралась элитная публика - нэп­маны, совслужащие высокого ранга, воры и налетчики. Пели ее, как правило, несколь­ко куплетистов, изображавших на эстраде шайку хулиганов. При этом слова песни ча­сто варьировались в зависимости от мест­ных условий. Но неизменным всегда оста­вался припев: Мы ребята-ежики. В голенищах ножики. Любим выпить, закусить. В пьяном виде пофорсить. В 30-е годы исполнение этой песни бы­ло повсеместно запрещено. Тех, кто нару­шал запрет, вполне могли посадить на пять лет «за пропаганду хулиганки». Однако эту песню часто можно было услышать в бара­ках ГУЛАГа, где мотали солидные сроки быв­шие «бакланы». «Мы ребята-ежики…» Шапку лихо набекрень, Закурю цигарку я. Дела много - целый день По бульвару шаркаю. В морду дать - пожалуйста. Мы ребята-ежики. А пойди, пожалуйся -В голенище ножики. Что нам рупь, что нам два, Наплевать на все права. Можем неприятелей Обложить по матери. Мы ребята-ежики. В голенищах ножики. Любим выпить, закусить. В пьяном виде пофорсить. Что нам рупь, что нам два, Наплевать на все права. Нам законы нипочем. В харю - гаечным ключом. Мы ребята-ежики. В голенищах ножики. Любим выпить, закусить. В пьяном виде пофорсить. Андрей Николаев.

rubas63 Дата: Суббота, 14.02.2015, 14:09 | Сообщение # 54 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline ЭТАП НА СЕВЕР. В конце 40-х годов вместо «вышки» советским уголовникам давали «четвертак». "Четыре шестых" Называется она - «Этап на Север». Это одна из самых известных лагерных песен. Датировать ее можно достаточно точно: 1947 - начало 1948 гг. Речь в песне идет о знаменитом Указе «четыре шестых» от 4 июня 1947 года. Точнее. Указов Верховного Совета СССР в этот день вышло два - «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан». Первый предусматривал наказание от пяти до двадцати пяти лет лишения свободы, второй – от четырех до двадцати лет. Указы эти можно назвать без преувеличения революционными. Это явилось страшным ударом для уголовного мира. До этого воры получали незначительные (если не сказать - смешные) сроки наказания. За кражу полагалось максимум два года лишения свободы Правда, на разных этапах советской истории власть иногда ужесточала для острастки меры воздействия на блатных (в начале 30-х им давали и «червонец» по 35-й статье, а в конце 30-х многих авторитетов даже расстреливали вместе с «политиками»), но все же продолжала называть их «социально близкими». Однако в тяжелые послевоенные годы под натиском разгулявшейся преступности пришлось ужесточить меры по борьбе с ней. Поскольку Указом ПВС СССР от 26 мая 1947 года была отменена смертная казнь, сделать это можно было лишь увеличением сроков наказания. «Контрики» и раньше получали свои «законные» «червонцы» и «четвертаки». Тоже самое касалось и бытовиков: для них существовал указ «семь восьмых» от 7 августа 1932 года, предусматривавший срок от 10 лет до расстрела (после отмены смертной казни расстрел заменялся 25 годами тюрьмы). А вот уркаганам такие срока огромные были в диковинку и приводили многих в ужас. Отсюда и родилась песня про этап на Север, горькая и заунывная, надрывающая «ранимую жиганскую душу»... По блатным лекалам Ну что сказать... Послевоенная криминальная обстановка в СССР действительно была жуткой – процветали воровство, бандитизм. И это при отсутствии смертной казни. Конечно, надо было что-то делать, предпринимать. Потому и были резко увеличены уголовные сроки. Уголовнички почти сразу откликнулись на это песней «Этап на Север»: «Срока огромные - у всех Указ» (понятно, какой указ). А дальше, все согласно традициям, лекалам блатных песен: лирический герой подозревает, что в Воркуте он найдет смерть, а подруга, как узнает, будет сильно горевать. Справедливости ради, надо сказать, что помереть в Воркуте и правда было не сложно. Автор песни неизвестен. Да и вариантов ее множество. Правда, отличаются они не сильно. Лучше всех ее пел Аркадий Северный Особой поэтической ценности песня не представляет, как это, увы, часто бывает с блатными творениями. Но у нее есть свои достоинства. Как уже было сказано, песня имеет точные историческую и юридическую привязки. То есть она была очень актуальна для своего времени. Еще бы! Кроме того, у песни, безусловно, есть душа. В соответствующем исполнении и при соответствующих обстоятельствах она будет крайне проникновенной и слезоточивой. Иногда ее исполняет Алексей Яцковский. А еще некто Веня Одесский. Но лучше всех ее пел, конечно, ныне покойный Аркадий Северный. Очень трогательно у него получалось... Надо сказать еще вот о чем. Этап на Воркуту был действительно серьезным испытанием. И в самой Воркуте было тоже, само собой, не легче. Это ярко отражено в зековском фольклоре. Что еще можно сказать напоследок? Большие сроки в те годы действительно позволили снизить уровень преступности значительно. Гуманизм в то время мог загнать страну в криминальный коллапс. А сейчас?... Этап на север (1947 или 1948 год) вариант первый Взгляни, взгляни в глаза мои суровые. Взгляни, быть может, в последний раз. Взгляни, взгляни в глаза мои суровые, Взгляни, быть может, в последний раз. А завтра утром по пересылке я 2 Уйду этапом на Воркуту, И под конвоем своей работой тяжкою Быть может, смерть свою найду. И под конвоем своей работой тяжкою И вот доставят тебе записочку, Ее напишет товарищ мой: »Не плачь, не плачь, подруга моя милая, Я не вернусь уже домой». «Не плачь, не плачь, подруга моя милая, Я не вернусь уже домой». А ты стоять будешь у подоконника, " Платком батистовым слезу утрешь; Не плачь, не плачь, любимая, хорошая. Ты друга жизни еще найдешь. Не плачь, не плачь, любимая, хорошая, Ты друга жизни еще найдешь. А дети малые, судьбой оплаканы. Пойдут дорогой искать меня; Не страшны им срока огромные. Не страшны им и лагеря. Не страшны им срока огромные, Не страшны им и лагеря. На холм высокий меня снесут, И похоронят душу мою жиганскую, А сами тихо запоют. И похоронят душу мою жиганскую, А сами тихо запоют. Этап на Север, срока огромные. Кого ни спросишь, у всех Указ... Взгляни, взгляни же в глаза мои суровые, Взгляни, быть может, в последний раз. Взгляни, взгляни же в глаза мои суровые. Взгляни, быть может, в последний раз. 1.Вариант - «Идут на Север этапы новые», «Пойдут на Север составы новые» и пр. У Михаила Демина, сидевшего в начале 50-х, - «Везут на Север, срока огромные». 2.Во многих вариантах называются конкретные адреса в зависимости от региона - «А завтра утром покину Пресню я», «А завтра утром «Кресты» покину я», «А завтра утром я с Богатяновки» и пр 3.Вариант - «У ног покойника». 4.Вариант - «И похоронят в земле обледеневшей», «И закопают меня в землю мерзлую». «Жиганский» вариант пели уголовники; «мерзлый» пела основная лагерная масса заключенных. Пойдут на север составы новые… (вариант второй) Пойдут на Север составы новые. Кого ни спросишь - у всех Указ... Взгляни, взгляни в глаза мои суровые. Взгляни, быть может, в последний раз. А завтра рано покину Пресню я, Уйду с этапом на Воркуту. И под конвоем в своей работе тяжкой. Быть может, смерть я себе найду. Друзья накроют мой труп бушлатиком, На холм высокий меня снесут И закопают в землю меня мерзлую, А сами молча в барак уйдут. Никто не знает, когда тебе, любимая, О том напишет товарищ мой. Не плачь, не плачь, подруга моя милая, Я не вернусь уже к тебе домой. Этап на Север, срока огромные. Кого ни спросишь - у всех Указ. Взгляни, взгляни в глаза мои суровью. Взгляни, быть может, в последний раз.

neptunov Дата: Суббота, 14.02.2015, 17:39 | Сообщение # 55 Гетман Группа: Администраторы Сообщений: 803 Репутация: 1876 Статус: Offline rubas63, очень актуальная тема,читаю с интересом.Спасибо! Áudentés fortúna juvát.

rubas63 Дата: Воскресенье, 15.02.2015, 16:12 | Сообщение # 56 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline neptunov! Рад старатся!

rubas63 Дата: Воскресенье, 15.02.2015, 16:17 | Сообщение # 57 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline ПОМНЮ,ПОМНЮ,ПОМНЮ Я... Не забуду мать родную...» 01/28/2011 В конце 70-х годов я жил в одном из центральных районов города Ленинграда. Прямо под окнами нашей большой коммунальной квартиры уютно расположились гастроном с винным отделом, пивной ларек и небольшой зеленый скверик с несколькими скамейками. Видимо, не стоит объяснять, что это место как магнитом тянуло к себе алкашей и гопников со всего квартала. В магазине они покупали водочку, вино, пивко и нехитрую закуску. Сначала выпивали, закусывали, сидели на лавочках, курили, а затем начинали горланить песни. Причем не просто так, а под гармошку. На баяне играл некий дядя Толя - законченный гопник и алкаш, проживавший в нашем подъезде. Работал он слесарем на каком-то заводе. Было ему лет под шестьдесят, а его руки украшали многочисленные и замысловатые татуировки. Из чего можно было сделать вывод, что в юности он реально «крутился» (то есть сидел в тюрьме). Первые ходки он совершил еще при Сталине, затем якобы воевал в штрафбате, затем снова сел, затем освободился по знаменитой бериевской амнистии «холодным летом» 1953 года. При этом он почему-то называл себя сыном Ворошилова. Всем знакомым и даже малознакомым людям дядя Толя с самым серьезным видом объяснял, что появился на свет незаконнорожденным, а его настоящим отцом является не кто иной, как знаменитый маршал Климент Ефремович Ворошилов. Даже когда дядю Толю, крепко нахулиганившего по пьянке, забирали в отделение менты, он вырывался из цепких рук и кричал: - Не трогайте меня, суки! Я сын Ворошилова! Я самому Брежневу жалобу напишу! Понятно, что это был обычный мелкоуголовный треп. И дядя Толя никакого отношения к знаменитому маршалу не имел. Но такие «базары» придавали его личности дополнительный вес и некий романтический ореол. Ансамбль алкашей-балалаечников Однако чего у дяди Толи было не отнять, так это его музыкальных способностей. Из местных алкашей (которые в основном также были людьми судимыми) он сумел создать некое подобие инструментального ансамбля, который под баян, гитару и балалайку довольно профессионально исполнял воровские песни. Бесплатные концерты устраивались в нашем скверике по ночам. Жители несколько раз жаловались местному участковому, но тот по каким-то причинам не желал вмешиваться и пресекать явное нарушение общественного порядка. Оставалось только одно - наслаждаться блатным репертуаром и ждать осени, когда посиделки гопников прекратятся сами собой по объективным, так сказать, причинам. С одной стороны, постоянно слушать блатняк было тяжело. Но порой дядя Толя со товарищи выдавали такой хит, который производил неизгладимое впечатление на слушателей, и его просили даже исполнить произведение повторно. В частности, к ним относилась песня «Помню, помню, помню я...», явно сочиненная еще в XIX веке. Там был такой интересный припев: Не забуду мать родную И отца-бухарика, Целый день по ним тоскую, Не дождусь сухарика. Еще пелось что-то про воров, каторгу, конвой и Сибирь-матушку. Несмотря на довольно архаичный текст, сама песня звучала задорно, весело, современно и даже с какой-то издевкой, иронией. Через некоторое время мне захотелось узнать, при каких обстоятельствах была написана эта воровская баллада, кто ее автор? И первые же поиски принесли немало интересных результатов. Выяснилось, что сочинили мелодию революционные студенты (!), посаженные в 1861 году в Петропавловскую крепость за участие в университетских беспорядках. Люди они были образованные, талантливые, и что важно - близко стоящие к народу, то есть разночинцы. Содержание песни, естественно, было революционно-народническим, о чем красноречиво свидетельствовал вот такой куплет: Без боязни слово правды Скажем мы народу, И умрем мы, если надо, За его свободу. Песня была чрезвычайно популярна во второй половине XIX века среди политических арестантов, что отмечает, например, М. Гернет в своей книге «История царской тюрьмы». Но вот дальше произошло неожиданное. Баллада очень понравилась уголовным каторжанам. И они, не долго думая, переделали ее на свой лад. Разумеется, при этом кардинально изменился смысл произведения. Бухарин или духарик? Теперь повествование велось от лица молодого вора, который впервые попал за решетку и очень переживает по этому поводу. Он корит себя за то, что не слушал советы матери, которая запрещала ему водиться с мазуриками и заниматься воровством. И вот теперь он вынужден страдать, нести тяжкую арестантскую долю. Позднее эта каторжанская песня была много раз переработана и дополнена другими поколениями арестантов. В частности, появились куплеты об отце-духарике и Сереге-пахане - явно позднейшие вставки. А слова «...не забуду мать родную» вообще стали одним из главных слоганов тюремного мира. Сегодня толкование этой фразы довольно размыто, но первоначально она обозначала вот что. На дореволюционной каторге существовала довольно большая прослойка заключенных, называвших себя «Иванами, не помнящими родства». Имелось в виду то, что они напрочь забыли свое имя, фамилию, год и место рождения, своих родителей, в том числе и родную мать. Делалось это сознательно и из корыстных побуждений. Дактилоскопии и фотографии тогда еще не существовало, идентифицировать личность бродяги можно было только с его слов. Называя себя «Иваном, не помнящим родства», преступник таким образом затруднял следственные действия полиции, скрывал свои прошлые судимости, порой значительно сокращая свой срок наказания. Достигалось же это весьма сомнительными способами, которые могли привести к полной моральной деградации такого заключенного. Арестантов, «не помнящих родства», на каторге не любили, так как они отрекались от самого дорогого для дореволюционного русского человека - от своих родителей. Заявляя «...не забуду мать родную», неизвестный автор куплета как бы подчеркивал, что он ни при каких обстоятельствах не отречется от своих родителей, не станет человеком без роду и племени. Даже в том случае, если его мать вела асоциальный образ жизни. Не собирался автор отказываться и от отца-духарика, хотя это тоже не очень приятное для заключенного родство. Дело в том, что «духом», «духовным», «духариком» в дореволюционной России называли тюремного надзирателя. После революции это слово забылось и вместо «духарика» стали петь «бухарика», так как пьянство среди российских отцов семейств всегда было распространенным явлением. Во времена сталинских репрессий, когда тюремное население страны значительно увеличилось, старинная каторжанская песня как бы получила свою вторую жизнь. Правда, часть стихов пришлось переделать, чтобы они более соответствовали злобе дня. Например, существовал такой куплет: Не забуду мать родную И Серегу Талина, Целый день по ним тоскую И по портрету Сталина. Здесь необходимо сделать пояснение. Дело в том, что специальным постановлением НКВД в местах лишения свободы запрещалось иметь портреты Сталина и других членов советского руководства. Их изымали даже из библиотечных фондов. Предполагалось, и не без оснований, что зеки отнесутся к ним неуважительно и могут даже над ними надругаться. О чем иронически и сообщалось в куплете, который некоторым образом стал похож на частушку. Неизвестный Серега Талин был использован автором, по всей видимости, только для того, чтобы создать подходящую рифму. ...В 70-е годы эту старинную песню исполнял питерский шансонье Аркадий Северный. Сегодня она входит в репертуар московского исполнителя блатняка Александра Пожарова, работающего под псевдонимом Шура Каретный. Но, честное слово, алкаш и гопник дядя Толя исполнял эту песню не хуже профессиональных артистов. Кстати, перед Олимпиадой-80 его выселили из Ленинграда на сто первый километр и больше в нашем дворе он не появился. «Помню, помню, помню я...» (старинная каторжанская песня) Помню, помню, помню я, Как меня мать любила, И не раз, и не два Она мне так говорила: - Не ходи на тот конец, Не водись с ворами, Тебя в каторгу сошлют, Скуют кандалами. Сбреют длинный волос твой Вплоть до самой шеи, Поведет тебя конвой По матушке по Рассее. Выдадут тебе халат, Сумку с сухарями, И зальешься ты тогда Горючими слезами. - Я не крал, не воровал, Я любил свободу. Слишком много правды знал И сказал народу. Не забуду мать родную И отца-духарика, Целый день по ним тоскую, Не дождусь сухарика. А дождешься передачи - За три дня ее сжуешь, Слюну проглотишь, заплачешь И по новой запоешь: - Не забуду мать родную И Серегу-пахана, Целый день по нем тоскую, Предо мной стоит стена. Эту стену мне не скушать, Сквозь нее не убежать, Надо было маму слушать И с ворами не гулять. Андрей Никитин

rubas63 Дата: Воскресенье, 15.02.2015, 16:22 | Сообщение # 58 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline СЕРЕБРИТСЯ СЕРЕНЬКИЙ ДЫМОК. 10/19/2010 Песня про одесского «щипача», который в зоне мечтает отомстить неизвестно кому неизвестно за что. Одесса - этот город у Черного моря оказал огромное влия­ние на блатной фольклор, в частности на песни. Та, про которую пойдет речь, - очень старая босяцкая песня примерно 30-х, а может быть, даже конца 20-х годов. Существует множество ее вариантов, часто она исполняется без первого куплета. Несомненно лишь ее чисто одесское происхождение. Женщинам тоже можно. Одесса 20-х годов прошлого столетия... Колоритнейшее время.,. В Одессе расцвет торговли, морского промысла, преступного тоже, многочасовые игры в карты, шулеры и проститутки. ГубЧК и бывшие белые, карманники и налетчики, воры в законе и приблатненые поэты. Сколько песен определенного содержа­ния написано в то время! Особняком стоят легендарные блатные - «Мурка» и «Гоп со смыком», фривольный «Шарабан» и другие, они тоже хороши по-своему. Потому-то отде­льные исследователи блатного фольклора и допускают, что «Серенький дымок» написан именно в 20-е годы. С другой стороны, как отмечают другие специалисты в области «камерной» музыки, конкретно в 20-е никто про «Дымок» толком не слышал и не осталось никаких документальных записей о нем. А вот в 30-е годы эта песня стала устойчиво звучать. Сначала в Одессе, а потом и во всем Союзе. Ее нельзя назвать лагерной. Она именно одесская. Так сказать, все по закону жанра. «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил» и «Тут паренек ходил в Херсон за арбузами». Естественно, в последнем слове ударение ставится на «а»! Находка песни - выражение «Ах, Боже мой!» в каждом куплете. Оно внесло в пес­ню распев и позволило играть голосом на повышение. Потому-то песню «Серебрится серенький дымок», как я видел и слышал в забытой уже нынче телепередаче «В нашу гавань заходили корабли», прекрасно и уместно исполняют и женщины. Не дождалась та, что в темно-синем По сюжету в песне развивает­ся на редкость неоригинальная житейская история. Вот этот са­мый паренек (имени ему в песне автор(ы) не дал; да, кстати, и сам автор неизвестен) вешал своей крошке качественную такую лапшу на уши. Что, мол, ездит он в Херсон за арбузами. Но на самом деле он там «щипачил». Тут все грамотно, зачем же гадить там, где живешь? Короче, паренек был классическим гастро­лером. Правда, в Херсоне о своей любимой главный герой песни несколько подзабывал. Наберет валюты и девчонок водит по ресторанам. Ну что ж, за мужчинами подобное водится, чего уж там. Но повязали паренька, ведь сколько ве­ревочке ни виться... Крошка в темно-синем платье так и не дождалась его у моря в Одессе. А вот в лагере паренек непонятно на кого обиделся, даже говорил, что прокурор «поднял на него окровавленную руку». И еще обещал отомстить неким врагам... Короче, жесткий паренек попался, злой и с хорошей памятью. Конец песни, собственно, и обозначает желание героя «мстить сурово». Правда, кто они, эти враги, из текста понять сложно. Уж больно банальна уголовная биография у этого «щипача». Кстати, о «щипачах». В Одессе эта криминальная профессия одно время была развита не хуже, чем в Грузии. И, так сказать «давала стране угля». В лагерях не поется Исследователь российского блатного фольклора Александр Тихомиров так прокомментировал нашей газете эту песню: «Конечно, с поэтической точки зрения песню: «Серебрится серенький дымок» особой цен­ности не представляет. А вот с художественной - даже очень. Рифмы очень распевочные, одесский колорит отражен, герой прорисован, блат­ная лирика соблюдена. Да, эта песня из одесских не настолько известна, как неко­торые, но занимает в этом цикле достойное место. Тем паче что она не стилизована под одесские, как многие, а является именно таковой, с соленым запахом Черного мо­ря». Вряд ли эту песню поют в лагерях. Одес­ские песни, за исключением «Мурки», имеют еврейский колорит, а это не очень ценится в местах лишения свободы. Посыл логический прост как дважды два: раз еврей - значит, барыга. А это не очень уважаемая социаль­ная роль в тюремном сообществе. Зато «Се­ребрится серенький дымок» поет частенько Андрей Макаревич. Нет-нет, это не намек. Просто информация. «Серебрится серенький дымок…» Над родимым домом в час заката, Песенку доносит ветерок Ту, что пела милая когда-то. Жил в Одессе парень-паренек, Ездил он в Херсон за арбузами, И мелькал вдали его челнок - ах Боже ж мой! - С белыми, как чайка, парусами. Арбузов он там не покупал, У приезжих шарил по карманам, Крупную валюту добывал - ах Боже ж мой! – Девочек водил по ресторанам. Но пора суровая пришла: Не вернулся в город он родимый, И напрасно девушка ждала - ах Боже ж мой! – У причала в платье темно-синем. Кто ж познакомил, крошка, нас с тобой. Кто нам преподнес печаль-разлуку? Кто на наше счастье и покой – ах Боже ж мой! - Поднял окровавленную руку? Лагерь познакомил, крошка, нас с тобой, Суд нам преподнес печаль-разлуку, Прокурор над нашей головой – ах Боже ж мой! - Поднял окровавленную руку. А за это я своим врагам Буду мстить сурово, верь мне, детка! Потому что воля дорога - ах Боже ж мой! – А на воле я бываю редко. Серебрится серенький дымок... и т.д. Евгений Зимородок.

rubas63 Дата: Воскресенье, 15.02.2015, 16:26 | Сообщение # 59 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline ПАРЕНЬ В КЕПКЕ И ЗУБ ЗОЛОТОЙ. 10/04/2010 Во времена НЭПа уголовники сочинили «мурку» - наоборот! Это своеобразный вариант «Мурки»: повесть о предательстве любимой, предательстве идеологи­ческом. При этом гибнет в конце не «мурка», связанная с ЧК, а «честный парень», урка. Наиболее раннее упо­минание о песне «Парень в кепке и зуб золотой» относится к концу 40-х годов, но скорее всего, как считают историки блатного фольклора, ро­дилась эта песня в начале 30-х или даже в период НЭПа. «Романтическая песня СССР» Что касается возраста этой песни. Когда мы писали про знаменитую песню блатных всех времен и народов - «Мурку», то до­статочно убедительно доказали, что песня эта была написана, исходя из некоторых деталей содержания, в начале 20-х годов прошлого века. Например, следуя по тексту, за прибыв­шей «из Амура» в Одессу бандой тут же начинает присматривать «Губчека». Что же это такое? ГубЧК - это структурная единица ВЧК, полное название которой -Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Создана она была по инициативе В. И. Ленина еще в 1917 году. Просуществовала ВЧК без малого пять лет, до 6 февраля 1922 года, когда она была реорганизована в ГПУ (Государственное Политическое управление). Соответственно, песня «Мурка» была на­писана до февраля 1922 года. Вот и в песне «Парень в кепке» присутствует та же самая «губчека». Означает ли это, что песня «Па­рень в кепке» тоже была написана до 1922 года? Совсем не факт. Уж больно эта песня не скрывает параллелей с «Муркой», идет ее, своего рода, сиквелом. Поэтому такие строгие фактические привязки могут и ни о чем и не говорить. Скорее же всего песня все эта была напи­сана в 30-е годы, время ностальгии преступ­ного элемента Страны Советов по сытным и безнаказанным временам НЭПа. Естественно, что, как и у любой популярной властной песни, у «Парня в кепке» есть множество вариан­тов - наиболее известны же семь из них, а мы приводим в нашем сегодняшнем материале всего лишь два. В некоторых версиях девица-чекистка зовется Катюшей, в некоторых Лелькой - весьма популярное женское имя у приблатненных («Какая Леля? - с Пятницкой?» - говорил бандит Промокашка из популярного телесериала «Место встречи изменить нельзя»). Есть песня «Парень в кепке» и во вполне светских сборни­ках типа «Романтические песни СССР». От Макаревича до Бабкиной Конечно, незабываемо песню «Парень в кепке и зуб золотой» исполнял ныне покойный Аркадий Северный, один из лучших советских шансонье. Но и современные исполнители песен в жанре шансона имеют слабость к этому произведению: поет ее Виктор Петлюра, Вячеслав Асанов и «Братина», «Шанхай», «Американка», Андрей Макаревич, Максим Леонидов, Геннадий Гладков, Александр Волокитин, Алексей Козлов, Евгений Евдокимов, Виктор Гагин, Сергей Рыжов, Леша Тульский, Валерий Коротин, Борис Львович, Надежда Бабкина, Константин Беляев, Юрий Настюк и группа «Арго», Элеонора Филина, группа «Ленинград». Видите, какие совершенно разные испол­нители поют эту песню! Тут и Андрей Макаревич и Надежда Бабкина и казачий ансамбль «Братина». Мильтоны и урки Что касается стилистики песни, то и тут она похожа на легендарную «Мурку». К примеру, в ней есть словечко – «мильтоны». Мы уже стали о нем забывать во многом благодаря сериалу «Менты». А ведь еще в доперестроечные 80-е годы милиционеров у нас чаще называли не ментами, а именно мильтонами. Теперь поговорим немного о морали. Точ­нее, о тех понятиях, которыми руководствовались в своих действиях «бродяги», «коренные обитатели тюрем». Многие психологи, имеющие дело с про­фессиональными уголовниками, отмечают, что осужденные часто и весьма охотно припи­сывают себе бурные романы с прокуроршами, судьями женского пола, надзирательницами. И не только приписывают. Достаточно вспомнить пылкую любовь, вспыхнувшую между бандитом Мадуевым-Червонцем и про­куроршей Воронцовой, когда та пошла даже на явное нарушение закона, снабдив своего возлюбленного револьвером «наган» из сейфа с вещдоками. Что ни говори, но с точки зрения уголовников, в таких романах что-то есть для них почетное, героическое - развести на любовь женщину в погонах. Тут же вроде как не совсем тот случай. Не знал бедный парень, что его красавица работает в Губчека. Но основной принцип жанра соблюден - именно сыщики и другие силовики более других граждан общаются с преступным элементом. Тут недалеко и до романов Как мы уже говорили, они и на самом деле случаются. Но в песне «Парень в кепке» по законам патетического блатного жанра влюб­ленная «мусорша» еще была вынуждена и расстрелять своего ненаглядного. Стоит ли говорить о том, что она попала не куда-нибудь, а прямехонько в его зуб золотой? Конечно же, в действительности вряд ли кто-нибудь из ее коллег заставил бы опера, а уж, тем более, женщину, заниматься расстрельной работой... Но таковы законы жанра камерной музыки. И от этого никуда не уйдешь. В блатном понимании этот случай говорит о беспринципности правоохранительных органов. А может, он говорит об их профессиона­лизме, который оказывается выше любых личных чувств?.. «Парень в кепке и зуб золотой» Есть в скверу ресторанчик отличный, Скучно-грустно там Лельке одной, К ней подсел паренек симпатичный, В кепке набок и зуб золотой. «Разрешите мне, милая дама, Одинокий нарушить покой», - Так сказал и придвинулся парень В кепке набок и зуб золотой. Долго девушка с парнем дружила, Завела наша Лелька дружна, А сама от него утаила, Что служила она в Губчека. Так встречались они понемногу. Но на банк был налет боевой – Из нагана поранили в ногу Парня в кепке и зуб золотой. Тут мильтоны его повязали: «Отвечай, с кем пошел на разбой!» Долго били его и пытали – Он упрямо качал головой. И взбешенный начальник кичмана Пишет Лельке приказ боевой: «Сей же час расстрелять уркагана В кепке набок и зуб золотой !» Наша Лелька лишилась покоя, Вспоминая тот маленький сквер, Но своей пролетарской рукою Она молча взяла револьвер Входит в камеру пьяной походкой, Жмет курок непослушной рукой... Грянул выстрел – и грохнулся парень В кепке набок и зуб золотой. Лелька вышла, дрожали коленки, А за ней вынес парня конвой; Только кепка валялась у стенки, Пулей выбило зуб золотой. Есть в скверу ресторанчик отличный, Скучно-грустно здесь Лельке одной. Не придет паренек симпатичный В кепке набок и зуб золотой. «Парень в кепке и зуб золотой» (второй вариант) Есть один ресторанчик портовый, Лельке скучно и грустно одной. Вдруг зашел туда парень фартовый – Парень в кепке и зуб золотой. Лелька ножку за ножку забросила (Дескать, знаю я мир ваш блатной!), Как мальчишку, опростоволосила Парня в кепке и зуб золотой. Даже урки не помнили смелые Никогда в жизни сцены такой: Как лобзал Лельке рученьки белые Парень в кепке и зуб золотой. Раз на дело пошли пустяковое, Миллион таких дел за спиной; Но попался башка бестолковая – Парень в кепке и зуб золотой. Его сердце томилось разлукою С той, кого он считал дорогой; Но не знал, что обманут был сукою Парень в кепке и зуб золотой. Лельку вызвал начальник угрозыска И дал Лельке приказ боевой: Кончить парня в тринадцатой камере Парня в кепке и зуб золотой. Лелька в камеру входит решительно, Пистолетик держа за спиной; Умирал, матерясь выразительно, Парень в кепке и зуб золотой. Есть один ресторанчик портовый, Лельке скучно и грустно одной. Не зайдет туда парень фартовый – Парень е кепке и зуб золотой. Евгений Зимородок.

rubas63 Дата: Четверг, 19.02.2015, 19:55 | Сообщение # 60 Есаул Группа: Пользователи Сообщений: 352 Репутация: 915 Статус: Offline «ЕХАЛА ДЕВЧЁНКА ИЗ КУРГАНА.…» Почему людям нравится шансон, тюремные песни? Ответить на этот вопрос довольно просто. Шедевры «камерной» музыки питают живи­тельной влагой некоторые тонкие струны, которые имеются в душе каждого человека. Многие блат­ные песни вводят слушателя в мир весьма раскованных чувств и не­обузданных страстей, что приносит им дополнительную популярность. Именно так случилось с песней «Ехала девчонка из Кургана», кото­рая стала настоящим хитом, класси­ческой уголовной балладой. Баллада о неволе Популярной эта песня стала в начале 80-х годов и прочно вошла в репертуар как дворовых любителей, так и профессиональных исполнителей «блатняка». Тому способствовало несколько причин. Во-первых, текст песни представлял собой довольно удачную смесь блатной лирики, в сюжете которой присутствовал молодой герой, находившийся за решеткой, страстная женщина, любовь, кровь, коварные враги, недоступное голубое небо свободы и, наконец, трагичес­кий финал. Во-вторых, несложный музыкальный ри­сунок мелодии позволял, освоив несколько простых аккордов, исполнять песню под обычную шестиструнную гитару. Что очень удобно было делать в парке на скамейке, в тесном подъезде, в купе поезда, в кубрике спального корпуса зоны, наконец. Существовал и еще один серьезный мо­мент, способствовавший популярности балла­ды. Заключался он в следующем. Уголовно-во­ровские песни довольно широки по тематике. Можно сказать, что в них присутствует все. Искрящийся юмор и глубокая тоска вперемеш­ку с весельем, философские размышления о смысле жизни, страсть к переменам, жажда риска и ощущение судьбы, которую не объ­едешь, не обойдешь. С другой стороны, в воровских песнях мало поется о таком чувстве, как любовь к женщине. На память приходит только хрестоматийная «Мурка» - вот, пожалуй, и все. Причины такого скудного репертуара, в общем, понятны. Лю­бовь к женщине размягчает суровую мужскую душу, а в условиях зоны это недопустимо. Чрезмерная сентиментальность в лагерях не приветствуется. А песня «Ехала девчонка из Кургана...» весьма проникновенно рассказывала как раз о трагической любви молодых зека и зечки. Что являлось серьезной новацией. Герой российского шансона и блатных пе­сен часто являлся к слушателю в разных масках. То вора-рецидивиста, то матерого убийцы, засиженного урки и репрессированного ин­теллигента, просто человека перекати-поле. Но практически никогда - в образе молодого влюбленного ромео. И вот это произошло в песне «Ехала девчонка из Кургана...>. Причем сюжет баллады развивался уже на новом ис­торическом и музыкальном материале. Автор неизвестен Не вызывает сомнений, что автор песни положил в ее основу свои собственные наблюдения, эмоции и переживания. К сожалению, создатель популярного криминального шля­гера так и остался неизвестен широкой публике. И это довольно странно. Бывает сложно установить автора блатной песни, написанной в далекие 20-е или 30-е годы. Сколько воды с тех пор утекло. Но здесь-то речь идет о более поздних временах, современниками которых являлись многие из нас! Вот, например, сле­дующий куплет: А наутро прапорщик проснулся, Увидал девчонку, ухмыльнулся, Руку протянул, обнять пытался. Вдруг удар, и прапор зашатался. Отсюда следует, что песня была написана в середине 70-х годов, так как прапорщики в Советской армии и внутренних войсках появились только в 1972 году. Четко описан модернизированный «Столыпин» - желез­нодорожный вагон, в котором перевозили заключенных. «В тройнике, за дымчатою сет­кой...» - такие вагоны тоже появились только в конце 60-х годов. Представлена четкая экспозиция будущей драмы. Вагон идет по центральной ветке, то есть Транссибирской магистрали, и везет арестантов на Дальний Восток. Именно туда едет девчонка из Кургана, совершившая какое-то преступление. Скорее всего, это злостное хулиганство или нанесение телесных повреждений. Либо кража в средних размерах. Именно за такие преступления женщинам давали «пятерик» по советскому УК. Впрочем, «пятерик» мог быть получен и по совокупности преступлений. Мотать срок ей предстоит в колонии строгого режима, расположенной в Магаданской области. Впрочем, слово «Ма­гадан» вполне могло быть поставлено в текст просто для рифмы. Достаточно рельефно в песне выступает личность главного героя. Понятно, что это молодой человек, в котором прожитые годы еще не убили романтическое ощущение жизни. Он молод, но уже хорошо знаком с тюремной жиз­нью, о чем свидетельствует богатая лагерная лексика и понимание реалий жизни, текущей «по ту сторону шлюза». Возможно, он попал за решетку еще несовершеннолетним, чалился в воспитательной колонии, затем «поднялся» на взрослую зону. На свободе гулял недолго и вновь угодил за решетку. Будущее парня печально, у него «в конце этапа "вышка"...», то есть смертный приго­вор. Преступление, которое он совершил, судя по всему убийство, ибо остальными «подрасстрельными» статьями советского УК являлись измена Родине и хищение социалистической собственности в особо крупных размерах. Молодой уголовник вряд ли мог совершить такие «делюги». А вот разбойное нападение с убийством инкассаторов - впол­не возможно. Собственно говоря, парня и везут из СИЗО в одну из «исполнительных» тюрем, чтобы расстрелять. Такое часто случалось в 70-80-е годы, когда смертных приговоров выносилось довольно много, а расстрельные блоки и команды имелись далеко не во всех областных тюрьмах. Между приговоренным к расстрелу парнем и девицей из Кургана воз­никает страстный роман, заканчивающийся любовным соитием Не вызывает сомнений, что такие вещи часто происходили на этапах с молчаливо­го содействия охраны (не все же вертухаи звери). Но в данном случае конвойный пра­порщик оказался законченным подлецом и подонком, за что и заплатил жизнью. При всей избыточной трагичности подобная история вполне могла случиться в реальной жизни. В 90-х годах некоторые коллекционеры шансона и журналисты попытались устано­вить автора песни «Ехала девчонка из Курга­на...». Проводились опросы через средства массовой информации, в криминальной среде, среди исполнителей шансона. К сожалению, ничего определенного устано­вить не удалось. Скорее всего, талантливый создатель песни погиб в лагерях. Ведь если бы он дожил до перестройки, то обязательно появился бы на публике и предъявил свои авторские права. В стиле шансон Необычность и яркость событий, о кото­рых рассказывается в балладе, явно привела автора к некой картинности, изобразитель­ности текста, последовательно передающего все этапы развития сюжета. Музыкальное сопровождение при этом часто не уклады­вается в рамки куплетной и трехчастной формы, а строится свободно, следуя за текстом. Однако в целом песня представляет из себя высокий художественный образец из всех существующих в жанре шансона. «Еха­ла девчонка из Кургана...» часто звучит на различных сценах, в ресторанах, просто на дружеских посиделках. Например, россий­ские телезрители могли наблюдать, как ее исполняли певец М. Гулько и поэт Ю. Алешковский, собравшиеся за домашним столом в далекой Америке. Из современных исполнителей песню часто включает в свой репертуар певец Александр Дюмин. «Ехала девчонка из Кургана…» Шел «столыпин» по центральной ветке. В тройнике, за дымчатою сеткой, Ехала девчонка из Кургана, «Пятерик» везла до Магадана. (Последние две строчки каждого куплета повторяются два раза.) По соседству ехал с ней парнишка, У него в конце этапа «вышка». Ксиву ей послал и ждал ответа – Песня жизни для него испета. Та девчонка парню отвечала: «Я такой любви еще не знала, Говори конвою - я согласна, Я к твоей судьбе не безучастна». Четвертак с сиреневою силой Двери отворил к девчонке милой. Это было грех назвать развратом – Слезы и любовь под автоматом. А наутро прапорщик проснулся. Увидал девчонку, ухмыльнулся, Руку протянул, обнять пытался. Вдруг удар, и прапор зашатался. «Сука, не прощу тебе позору», - Нервно теребя ремень рукою. Выстрелил в нее он из нагана. Не видать ей больше Магадана. Но в одном лишь прапор просчитался – Рядом с ним вдруг смертник оказался. Лезвие «опаски» все решило, Алой кровью пол тотчас залило. В пересылке рапорт зачитали: «Зечку при побеге расстреляли, Прапорщик погиб героем битвы, В тройнике у смертника на бритве».